Новый театр, старая сцена

9

Некоторые шаги главрежа вызыва-ли удивление, если не досаду. Например,сразупослекапитальногоремонтаБДТнаспектакле«Чтоделать»поверхтолькочтообновленныхкреселпартеравоздвигалсявременныйметаллическийамфитеатр.Онпревращалклассическийинтерьервподо-биестадионадляшоу.«Надругательство»над голубым бархатом и лакированнымдеревом потребовалось для спектакля поромануНиколаяГавриловичаЧернышев-скогоипредполагалочто-товродемоло-дежнойтусовки –обсужденияидиспутов.Да и вел спектакль диджей (модератор,лицооттеатра),старательнововлекавшийпублику в спор. Остатки старой публикина его «провокации» не поддавались, ановыезрителипривыклиговоритьсовсемодругом –неокрасоте,идеалахилицен-ностяхбытия.

Спектакль «Что делать» казался ре-шительным жестом, не согласованным страдицией и надеждами благополучнойво всех отношениях, кроме художествен-ного,труппы.Стольжесмелойиневпол-не успешной была «Алиса» в филиале наКрестовском острове. Спектакль был рас-считан на авторитет Алисы Фрейндлих.ОнасталвдвойнеАлисой:собой,сосвоейисторией-биографией,игероинейанглий-ской сказки, перенесенной в реальностьХХI века. Фабулу обволокли скетчами на

темы книги, жизни актрисы и времени;залоделивбелыеодежды,менялиместамипублику и сцену  – словом, борьба с теат-ромпрошлогошлавсерьез.

Потом –«Пьяные»поИвануВырыпае-ву,«прыжок»винтеллектуальнуюигротеку,внее,нарядусмолодежью,быливовлеченыактеры среднего поколения. Высококачес-твенная пантомима плюс небольшой про-цент«раздумий»осмысле.То,чтоМогучийМОЖЕТ,былоясно,ноЧТОиКАКунеговыйдетврамкахэтоготеатра,этойтруппы,этогонаследия,оставалосьнепроясненным.Он,разумеется,уженеавтор«Формально-готеатра»(незабываемоеогненосное«Ор-ландофуриозо»);немастермногофигурныхполотен на нестандартных подмостках понестандартной прозе («Между собакой иволком»),онпопробовалиумеренныйтра-диционализм на академической сцене, чтовидно было по постановкам в Александ-ринке («Изотов», «Счастье», «Иваны»), ноутвердить себя в Большом драматическомполучилось не сразу. Если учесть, что па-раллельноспектаклямМогучеговБДТшлипостановки других режиссеров  – и спор-ные,ипростопроходные,–положениетеат-радействительновызывалоопасения.

«Гроза»  – сразу нужно сказать  – шагвыразительный. В ней искания прежнегоМогучегоиМогучегоновогосоединились.«Гроза»  – манифест уличной, формальной

ЧТО УЖЕ СДЕЛАНОЕлена Горфункель

АндрейМогучийвоглавеБольшогодраматическоготеатратригода.За своейспинойонмогслышать,амогинеслушатьразговоровотом,чтотеатрподегоруководствомпогибает,чторепертуарнетот,окружениенето.Бесцеремонновозражаликритики,сомневалисьчиновники,требовалакответупублика,актерышливоткрытуюатакуипубличнозадавалисудьбоносныевопросы.

Pro настоящее

10

театральностивграницахяруснойархитек-туры и приоритета актеров. Пьеса из тогоже «программного», школьного списка,как и «Что делать». Выбор подтвердил на-меренияглавногорежиссераБДТ:онищеткапитальногообновлениятеатра,приэтомидет на мировую с классикой. Напомню,чтонаоткрытиитеатрапослеремонтаодиночень уважаемый писатель, приветствуяначало новой жизни, сказал: «мы хотимстарогоБДТ»,чтозвучалопронзительноидраматично, потому что «старое БДТ» уженевозможно.Могучийздраворассудил,чтоэто только история, ничего больше, и не-льзявисетьнанейкакпроказникнабуферетрамвая. «Грозой» он как будто исполняеттюзовский заказ  – иллюстрировать уро-килитературы,наподобиетого,какв«Что

делать» пытался вовлечь зрителя в уроки-диспуты. На деле ничего от уроков и ил-люстрацийвновойпостановкенеосталось.«Гроза» Могучего ломает каноны сцени-ческойиллюстрации.Вспектаклеслишкоммного«непослушания».Анархистскинапа-даянапьесу,театрвозрождаетеезаглублен-ные традицией корни. Из них возникаютсвежиеростки.Насвоихместахоказывают-ся новые Кабаниха, Дикой, Катерина, Ти-хон, Борис, Варвара, Феклуша. Могучийне старается изменить соотношение сил,посочувствовать Кабанихе (о чем нередкодумаютрежиссеры)илихотябыповыситьдраматический ранг Тихона (как некогдапоступил первый петербургский исполни-тельроли –А.Е. Мартынов).Режиссеротда-ет классическую, культовую русскую пьесу

Новый театр, старая сцена

11

на «растерзание» театру. И самозабвенноотдаетсяигровойстихии.

Втакойсвободеоттрадициионнеожи-данно(иестественно)снейсходится.Пре-ждевсего,страдициеймосковскогоМало-готеатра.ТамигралиОстровского,подаваяпример идеальной сценической речи, тоесть погружая драму в слово. В «Грозе»БДТговоряттак,какмоглибыговоритьвМаломтеатре,еслибымузыкальностьязы-каОстровскогобыладоведенадоконца,тоестьеслибыегозапели.Рыкалова,перваяКабаниха,вспоминалаобОстровском:«Онвсегдахотел,чтобыактерыдавалиемувсевпечатление одним голосом, без помощимимики и жеста». Актерам нужно искать«тон» –тожетезисдраматурга.МарияБа-банова,сыгравшаяПолинькув«Доходном

месте» –однуизлучшихсвоихролей –тожеобращалавниманиенасвойстваязыкаОст-ровского:«Текстпьесычитался,какпарти-тура музыкального произведения. Тонкийритмический рисунок, перемены темпа имелодия интонаций были как бы подска-заныавторомтакточноиубедительно,чтоничего не требовалось от актера  — надобыло только услышать. Не нужно былоничегопридумыватьилименять.Этобылакак будто бы и вовсе не работа, а простоудовольствие».

В БДТ услышали: герои питерской«Грозы» нашли сходство текста с сов-ременной ритмической речью  – рэпом,

М. Лаврова – Феклуша, Д. Шишляева – Убогая, М. Игнатова – Кабанова.Фотографии из архива БДТ

Pro настоящее

12

а роль Бориса Григорьевича стала певче-ской партией баритона (Александр Куз-нецов  – солист Михайловского театра,актер оперы), музыку которой написалАлександр Маноцков. Композитор то идело«вмешивается»взвуковуюатмосферуКалинова, сочетая фортепьяно с духовы-ми, с бас-барабаном (бьющим множествогромов прямо на глазах публики), и надосказать,чтооперныеиинструментальныефрагменты обещают музыкальным теат-рам новую версию «Грозы» (после «Гро-зы» В.Кашперова и «Кати Кабановой»Л.Яначека). Перемены, учиненные режис-сером, художниками и композитором,превращают пьесу в очень динамичную иигровую. Гроза  – природа, гроза  – страх,гроза –власть,гроза –душевныйнадрыв –всемунашлосьместовспектакле.

Художников в «Грозе» несколько  – укаждогосвояфункцияисвоядоля.Общаясценография  – темная глубина и нарочи-тая мрачность обстановки, а также «доро-гацветов» –принадлежитВереМартынов.Молнии рассекают черноту Калинова ре-гулярно, электрической дрожью пробегаяпо заднику. Калинов  – черен, таков егоклимат. Художник по костюмам СветланаГрибанова воспользовалась черными тка-нями для одежды всех персонажей, кромеКатерины. Главная героиня  – в красном,огненно-пунцовом,раздражающеяркомнафоневсехостальных.Ноиводной,чернойкраске художница сумела сделать каждыйкостюм своеобразным. Она соединила эт-нографические детали с деталями-знака-ми. У женщин на голове чепцы-кокошни-ки –у Катериныкраснаякорона,уВарварычто-товродерогатойшапочки,уКабанихиже  – кокошник-треуголка, намекающая наполководческий стиль домоведения. Даи платье Кабанихи похоже на шинель На-полеона  – длинное, украшенное пуговица-ми, до шеи наглухо застегнутое. Сохраняянародныйколорит (уКулыгина –армяк,уКудряша –свободнаярубахасподпояской,у Дикого  – толстый кафтан), художница

костюмамиопределилаисоциальное,ипо-этическое. Даже Феклуша  – в стилизован-ном городском одеянии, удостоверяющем,чтопобывалаонавовсехпрестижныхмес-тах (Куршавель, допустим),  – именно кос-тюмом «договорена» более, чем другимисценическимисредствами.

Третья художница, Светлана Коро-ленко,перенесланаглавныйзанавес«Жи-тие Катерины» в духе палехских росписей.Палех, Малый театр, японский выноснойпомост  – необычайная пестрота как будтопротиворечитцельности.Нонет:онатеат-ральная, нарочная, несколько разгульная,вдухеКудряша,какимегоиграетВасилийРеутов. Это исполнение, кстати, красноре-чивыйобразчиквыбранногодляспектаклястиля. Актер, прежде не замеченный в ос-трохарактерныхролях,в«Грозе»блестящеи неожиданно изменился. Он громогла-сен,разудал,вбраваде,шуме,наглостине-сколькопохож(возможно,специально)наНикиту Джигурду. Настоящий разбойниксбольшойдороги,каторжниктипаесенин-ского Хлопуши, балаганный весельчак ираспутник.Идалее,начатьлиспервоговы-ходаКулигинасегосквознымконферансом(АнатолийПетров),перейтиликразбитнойи хитрой Варваре (у Варвары Павловой  –обаятельнаялисичка,уНиныАлександро-вой –насмешливаяпровокаторша),кдобро-душномуисовсемнестрашномуДикому(уСергеяЛосева)иликДикомугрозноватому(у Дмитрия Воробьева), гламурной Феклу-ше(МарияЛаврова),притворщикуТихону(Алексей Винников, Дмитрий Мурашев)  –везде преувеличение, яркий комизм. Но вфарсниктонекидается,всежитейскиправ-дивоивыпукло.ОсобеннохорошаКабанихависполненииМариныИгнатовой.Хотядлянеесложныероли –нередкость,образКа-банихи выделяется формой, которая слов-новылепленаиливырезана,выполненапоточноразработанномуплану.Каждоесловоиз уст Кабанихи звучит по-своему, и «бу-кеты»каких-тонеправильныхисковеркан-ныхсловвобрамлениисухихмонотонных

Новый театр, старая сцена

13

интонаций звучат в приказном тоне. Сло-жив руки (нетрудовые!) на животе, онаедва поворачивает голову, чтобы оборватьКатеринуилиупрекнутьТихона.Игнатованеразоблачает«домомучительницу»,онасудовольствиемлепитобразханжи,упиваю-щейсясвоейвластьюиавторитетом,неза-мечающейтайногопренебреженияиизде-вок близких. Самовлюбленность и глухотукправдеКабанихасохраняетдофинальныхземныхпоклоновнавсечетырестороны.

Вактерахчувствуетсязадор,энтузиазм.Возможно,онвызваннеобычной,антитра-диционнойсвидунаправленностьюрежис-серскихусилий.АндрейМогучий,необде-ленный юмором, в «Грозе» особенно щедрнанего.Нокакжепритакойсуперигровойформебытьссодержанием?Оносоставля-етбазу,игра –лишьнадстройка.Сдвигивдеталях,вманереисполнения,ватмосфереи декоративной раме способствуют тому,чтобысюжетогрехеизапретнойлюбви,оханжествеиистине,опорывахдуши,зато-ченной в тюрьму быта, был увиден сквозьувеличительное стекло сцены. Катерина,прощаясь с возлюбленным, причитает, то-нет в заплачках по себе и своей недолгойсвободе,  – все это обрамление, музыкаль-ное, полусказочное, но при этом соци-альный, поэтический и этический смыслистории проступает сквозь рисунок роли.Сначала Катерина самовольно, в поры-ве отчаяния сбрасывает с себя кокошник,символ домашнего плена; потом Барыня(нисколько не сумасшедшая, а таинствен-ная, великодушная фея в шубе в исполне-нии Ируте Венгалите) распускает ей косы,иэтослучаетсякакразпередзлополучнымижеланнымсвиданиемвовраге.Катеринаидетнасвиданиекакнасмерть,онагибнетраньше,чемтонетвВолге.Даитонетливфизическом смысле? В финальном раская-нии поражает просветленное лицо герои-ни, от нее словно исходит сияние. Она непогибла,онавозродилась.Молодойактри-се Виктории Артюховой досталась роль спревращением: из плакальщицы в птицу.

Ее существование в калиновском «зоопар-ке»поначалу –сплошныеслезы.Уходитжеонапо«дорогецветов»,взмахиваетруками-крыльямиисловноулетает.

Все мизансцены выполнены анфас.Персонажи своими ногами не ходят  – ихввозит и вывозит на персональных плат-формах целый отряд машинистов сцены.Дикойпо-царскиисказочноважен,даромчто по пьянке выходит к соседке Кабани-хе в сапогах, с неизменным посохом и безпортков. У него длинная раздвоенная бо-рода, напоминающая то ли о Черноморе,толиоСтаниславскомвролиКрутицкого.Вообще сатирические выпады петербург-ской«Грозы»восходятк«Горячемусердцу»МХТикпостановкамОстровскогоТовсто-ноговым –«Волкамиовцам»,«Навсякогомудрецадовольнопростоты».Товстоноговв «Волках и овцах» попытался заключитьспектакльвтеатрально-историческуюраму,нонеслишкомпреуспел,потомучтоактер-ские импровизации и комедийность сдви-нулиобщийзамысел.Могучийкакразрамуподчеркивает.Втожевремяэта«Гроза»за-метнаактерскимиработами,внихестьпря-мое попадание в характер персонажа. Ужеговорилось о находках Игнатовой  – о ста-тикепозы,окарикатурномнаполеонстве,одиковиннойречи,словнозаимствованнойуулицы.Этопортретвполныйрост,парад-ный,заказной,и,какэтобывалоухудожни-каВалентинаСероваилиуфотографаВале-рияПлотникова,авторнескрываетсвоегоотношениякнатуреисвоихоценок.Игна-товапристрастна,остроумна,изобретатель-на. Ее Кабаниха по-своему оригинальна иослепительнавсвоемсамодовольстве.ИлиДикой: когда он восседает на кресле-тро-не, поставленном на вызолоченный («бо-гатый»)помост,иливпоземадамРекамьебросается на кушетку, вспоминаются не-когдазнаменитыенатеатреХлыновыиКу-рослеповы. В том же гротескном духе вы-полнен портрет Кудряша  – с его буйствомкрасок. Кульминацией роли становится«Калинка» (фонограмма Ансамбля песни

Pro настоящее

14

и пляски им. А.  Александрова), под кото-рую в пляс пускается весь Калинов, и раз-мереннаяжизньгороданавысокомберегуВолги являет безобразный лик испепелен-ного молниями Содома и Гоморры. Изоб-ражениеКулигина,велеречивогоимягкого,сердечноотзывчивогоибезнадежномечта-тельного, гордого (что очень выразитель-но у Петрова), – снижено результатом егоизобретательства–самокатом,этосмешнонафонееговечныхразговоровпровечныйдвигатель. Тихон  – тихий и побитый, лов-кийдомашнийлицедейпередмаменькойиженой, –уезжаяиздома,успеваетподмиг-нутьдевкеГлаше(изящныйэпизоддлядвухисполнительницроли –АлиныКучковойиГлафирыЛавровой),котораяприэтомиз-вестиипадаетвобморок.Тихон,заунывноподдакивающий Кабанихе, к финалу сбра-сывает с себя маску безвольного дурака. Вего горестных и совсем не пьяных жало-бах залуслышнораскаяниеисострадание.В нем открывается человечность, ужас отсобственного кривлянья и притворства.Портрет Феклуши  – в нескольких паузахмеждугрозовымиразрядами,когда,затяги-ваясь папироской и положив ногу на ногу(ониобтянутычернымилегинсами),онанеспешапредаетсявоспоминаниямопадении

нравов. В ритмической динамике «Грозы»сценысФеклушей –остановки,и,надопри-знаться, они стопорят действие, несмотрянаколоритностьженскихфигуриприемымузыкально-пластической нюансировки.С едва заметной насмешкой звучит из устКабанихи«отчеголюдинелетают»,притомчтоонанеслышалаэтойфразыуКатерины,во всяком случае, сцена не удостоверяет,что Кабаниха издевается над невесткой  –онаивсамомдележалеет,чтонедолететьейдорайскихуголковземли.Адлячегоещенужнылюдямкрылья?

Катерина  – из любимых Островскимженщин, образы которых встречаются вомногих его пьесах. Ее привыкли и играть,и видеть, и оправдывать как героиню. Та-кую «положительность», вкупе с высокимдраматизмом, утраченным в современномтеатре,даичуждымтеатруМогучего,изоб-разить трудно. Молодая актриса («из ста-жерскойгруппы»)нестремится«дотянуть-ся» до идеальной Катерины. У ее героинидругиеисточникистраданий –непостылыйбракиневраждасвекрови.Унеечто-тозре-ловдушедавно,нуженбылтолькотолчок,чтобы сбросить с себя ненужную тяжесть,как сбрасывает она с головы кокошник-чепчик. Ведь спектакль об освобождении,

В. Павлова – Варвара, М. Игнатова – Кабанова, А. Винников – Тихон, В. Артюхова – Катерина

Новый театр, старая сцена

15

а не о гибели женщины в темном царстведомостроя.Красный,огненныйцветееса-рафана  – знак горения, рвущегося наружупламени. Красные облака на верхнем ин-термедийномзанавесезнаменуютпреобра-жениекатерининойдушиввысшихсферах.Впрочем,речьнеомистике,аопоэзии.Ду-маю, что у Могучего значительно сниженградус «положительности» и отставлены всторонувозможныекрайноститрактовки.

Особняком в этой истории стоит Бо-рис.Онбаритон –нетолькоповокальномудиапазону, но и по амплуа, заданному Ос-тровским. Он не принимает простонарод-ныймузыкальныйстройКалинова,вместорэпаунего –опера.Отсюдапонятнанеко-тораяхолодностьиотстраненностьБориса.Ончуждиромантизму,игрубымстрастям.Борис  – приезжий, постоялец, прохожий,очаровавшийженщину,никого,кромежи-телей Калинова не видевшую. Для Борисачерное пальто, перчатки  – знак аристок-ратизма, оперы против уличного сленга ирэпа. Его «высокому» влиянию поддаетсяне только Катерина, вступающая в дуэт сним,нодажеВарвара,однурепликупропе-вающаяпо-оперному.

Молодые исполнители «Грозы» ка-жутся единодушными, захваченными об-щейатакойназамыленнуюклассику.Онивраждуют только по сюжету. В соответс-твии с ним, по версии БДТ, старики Ка-линова –легкаядобычадляиспорченногоимисамимипоколения.Детисталиобман-щиками, хитрецами, благодаря навязыва-емым им «ценностям». Поведение детей в«Грозе» в наши дни не встретит упреков,доставшихся пьесе в 1859 году. Тогда исвидание в овраге, и ключ от калитки, ипылкость замужней женщины, ищущейутешения с любовником, вызывала гнев-ные нарекания. Среди тех, кто больше,чем Кабанихой и Диким, возмущался Ка-теринойиВарварой,были,например,ЛевТолстой и Михаил Щепкин. Современноймолодежи,как,впрочем,истаршемупоко-лению,распущенностьнравов,сексуальная

раскрепощенностьпривычны.Новоевремянасмехается над предрассудками старого.Огрехелиговорить,когданалицострасть.Отсюдаиюмор,ипародия,иигровоеще-гольство. С другой стороны, не правы ли«отцы»,львытолстыеимихаилыщепкины,непоощрявшиеподобнуюсвободунравов?В результате на обсуждение  – хотя и не втом варианте, как на спектакле «Что де-лать»,  – «Гроза» выносит весь спутанныйсовременностью комплекс этических воп-росов.Такимобразом,сделавзаходвигру,увлекаямногообразиеммузыки,внешнимиэффектами,режиссервозвращаетсякпро-блемам, поднятым драматургом и на дол-гиегоды –века! –актуальным.

В истории Большого драматическоготеатра было немало опасных, пустых зон,взлетов и падений. Андрею Могучему до-стался один из кризисных моментов. Еготактикастановитсяпонятной.Досихпорона держала в напряжении поклонниковстарого,товстоноговскогоБДТ,такжекаксторонниковэпохиТемураЧхеидзе,отдав-шеготеатруТовстоноговачетвертьвекаинепростительно мало оцененного Петер-бургом. Чхеидзе попытался совершитьплавныйпереходоттеатраТовстоноговактеатрурубежавеков.Онпопыталсяслитьдве национальные театральные традиции,включитьвактивнуюработустарыеино-выепоколенияактеров.Онпоставилболеедвадцати спектаклей, значительных, поэ-тичных, умных. Он отдал БДТ огромныйкусок собственной жизни, пожертвовалвозможнымдлясебяблагополучиемвис-кусстве. Неизвестно, как повели бы себядругиепретендентынарольруководителявБДТ,аонибыли,нотолькоЧхеидзере-шилсявзятьнасебяпрактическинеподъ-емныйгруз.Могучийрисковалирискует,встречая сопротивление внутри и извне.В  эстетическом миксе «Грозы», в пере-плавке прежних находок и достиженийесть шанс на выход из кризиса и встречутеатральныхпоколений.